Центр по научному обеспечению
уголовно-правового воздействия на преступления в сфере спорта

Исполнительный директор «РУСАДА» Никита Камаев рассказал «Московским Новостям» об ужесточении «паспортного режима», испугал генной инженерией и пофантазировал об Олимпийских играх без допинг-контроля. И все равно признался, что окончательной победы над допингом добиться нереально.

Паспортный режим

— Давайте я сразу задам главный вопрос: в будущем полная и окончательная победа над допингом возможна?

— Победить допинг как явление, безусловно, не удастся. По той причине, что допинг — такое же криминальное проявление социальной активности, как, допустим, уголовная преступность. Это свойство человеческой природы, если угодно. Об этой особенности человека писали многие философы, начиная с древности. Поэтому желание и факты применения допинга, мне кажется, будут всегда, пока существует профессиональный спорт.

— Стоит ли тогда с ним тогда так бескомпромиссно бороться, как это делается в начале XXI века?

— Чтобы локализовать это пограничное явление. Способы выявления запрещенных субстанций и методов будут все больше совершенствоваться и основываться на принципиально иных подходах. Мы видим только начало большого пути, начатого антидопинговыми структурами и в частности Всемирным антидопинговым агентством (WADA).

— Что за путь?

— Создание биологического паспорта спортсмена. С его помощью выявляться будет не сам запрещенные препарат или метод, а косвенные свидетельства, указания, остающиеся в организме спортсмена после разного рода запрещенных манипуляций. В настоящее время гематологический (кровяной) паспорт уже существует, более того, по его данным с 2009 года было дисквалифицировано несколько десятков спортсменов. В дальнейших планах — стероидный и эндокринный паспорт. Это еще более осложнит применение допинга нечестными спортсменами и тренерами.

— Иными словами, допинг-службам даже не нужно будет находить допинг в организме — достаточно косвенных признаков его употребления?

— Да, но с одной оговоркой. Даже сейчас выявляется не сама субстанция, а ее метаболиты (продукты превращения). Именно метаболиты являются прямым доказательством. В скором времени прямым доказательством будет наличие изменений в биохимии организма, которые вызваны применением запрещенных субстанций.

Генная инженерия

— Насколько реален генный допинг — то, о чем активно писали футурологи спорта, начиная с прошлого века?

— Сама возможность так называемого «генного допинга» появилась как побочный эффект развития генной инженерии как науки в целом. Изначально все эти открытия направлены на помощь человечеству. Развитие биоинженерных генных технологий приводит к тому, что неизлечимые совсем недавно заболевания становятся излечимыми. Это революционные методы, действительно использующие манипуляции с геномом человека. В спорте эти методы могут использоваться в неблаговидных целях.

— Я к тому, что нас периодически пугают искусственным выращиванием профессиональных «мутантов» с ярко выраженными признаками для занятий физическими упражнениями.

— Методы генной инженерии в спорте теоретически можно применить. С другой стороны, я пока не совсем понимаю их эффективность. Тот самый биопаспорт, о котором я говорил выше, после нескольких проб в течение определенного периода времени не сможет не заметить аномальные изменения в организме спортсмена, которые косвенно покажут наличие каких-то манипуляций. Изменяя геном, мы неминуемо изменяем биохимию организма. Это и будет доказательством. Неважно, извне эти аномалии были занесены или получены путем искусственного воздействия на организм.

— Это когда мы говорим о взрослом спортсмене. А если речь пойдет о детях, которым станут «вмешиваться» в геном в самом нежном возрасте — как тогда отследить эти изменения?

— Сразу оговорюсь: РУСАДА не склонна спекулировать апокалипсическими картинками, это не по нашему профилю. Биопаспорт — документ, который позволяет выявить аномальные отклонения от средних показателей, характеризующих данную популяцию. Если ребенок будет демонстрировать экстра-способности, он обязательно окажется под жесткой проверкой. Патология генов неминуемо приведет к вопросу, почему она произошла.

Срок хранения

— В сознании общества произойдет перелом отношения к допингу?

— Собственно, в этом состоит задача антидопинговых структур, как наша — не допустить такого перелома. Мы исповедуем такой принцип в борьбе с допингом, как «нулевая толерантность». Более того, наша задача, чтобы «нулевая толерантность» к допингу была воспринята всем спортивным сообществом, без исключений. В ряде стран, например, Северной Европы, эта задача уже выполнена. Выполнена не в виде каких-то отчетов, а вошла в философию спортивного движения.

— Насколько это реально в России, где до сих пор в ходу риторика «заговора против наших спортсменов»?

— У нас свои традиции, и с этим сложнее, согласен. Тем не менее, мы внимательно отслеживаем тенденции, и видим, что отношение общества к допингу потихоньку меняется. От позиции начала нулевых годов («употребляют все, а ловят только наших») сообщество идет к пониманию того, что проблемы в нас самих. Думаю, это лишь вопрос времени.

— Наказание за употребление запрещенных препаратов и методов трансформируется?

— Оно трансформируется и сейчас. В этом году Верхняя палата нашего парламента, Совет Федерации, обсуждал вопрос административных санкций за употребление и распространение допинга. Вносятся соответствующие изменения в Трудовой и Административный кодексы. В ближайшем будущем я не исключу возможности применения и уголовного права, потому что общий настрой у законодательной ветви власти в этой борьбе очень серьезный.

— Как долго будут хранить пробы для последующих допинговых перепроверок? Сейчас этот срок ограничен 8 годами, и в течение ноября своих олимпийских медалей Игр-2004 лишились сразу несколько российских спортсменов.

— Идет обсуждение и дискуссии по новой редакции кодекса WADA. Звучат предложения об увеличении срока хранения проб до 10 лет. Вполне допускаю, что они будут приняты.

Спорт без допинг-контроля

— В какую сторону будет двигаться противоположная сторона, чтобы обмануть антидопинговые службы? Появление каких запрещенных препаратов и методов можно прогнозировать?

— Как вы понимаете, мне как официальному лицу сложно это комментировать. Скажу лишь такую вещь. Современные высокотехнологичные допинговые средства и методы являются производными «большой» фармакологии. Все, что происходило в этой сфере до сих пор, всегда было лишь отражением. Эта же ситуация, думаю, сохранится. И наиболее активно развивающиеся направления современной медицины вольно или невольно будут давать почву для допинга в спорте. Тренды хорошо известны: биотехника, манипуляции с геномом.

— В спортивном сообществе активно обсуждают так называемые «пептиды» — якобы это самый последний и пока не улавливаемый допинг. Насколько это так?

— Пептиды — вульгаризированный общий термин, обозначающий пептидные гормоны. Это простые белковые молекулы, и с точки зрения антидопинговой аналитики ничего нового мы не видим. Собственно, пептидом является тот же инсулин, он легко определяется. Но действительно — появилась тенденция использования более ранних, «высоких» гормонов, которые имеют очень короткий период жизни. Они легко разрушаются и их выявление в чистом виде пока и вправду сложно. Сложно — не значит невозможно. На Паралимпиаде в Лондоне два российских представителя пауэрлифтинга были уличены в использовании как раз пептидных веществ. Значит, с ними можно эффективно бороться уже сегодня.

— Это будет связано с изменением процедуры допинг-контроля? Сейчас спортсмены в режиме онлайн оповещают о своем местонахождении, допинг-офицеры могут их проверить буквально круглосуточно — с 6 утра до 23 вечера.

— Тоже идут обсуждения и консультации с участием всех причастных организаций, предложения будут выноситься на Всемирную конференцию WADA в Йоханнесбурге, которая пройдет в следующем году. Я бы говорил в данном случае не о формальной либерализации или ужесточении, а о балансе. Например, возможная отмена пробы «Б» — ужесточение это или нет? Есть разные взгляды. Но могу точно сказать, что никто не пытается загнать спортсменов в угол. Потому что любая антидопинговая деятельность изначально направлено на защиту прав атлетов. Важное уточнение — честных атлетов.

— То есть, тоталитарных картинок будущего, когда к спортсменам в два ночи врываются люди в белых халатах, не предвидится?

— С одной оговоркой. Давно действует правило, что во время крупных международных соревнований, тех же Олимпийских игр, «окно» может быть расширено до 24 часов. Это общепринятая практика уже в наши дни.

— Вы считаете вероятным появление в будущем альтернативных Олимпиад, свободных от допинг-контроля — где спортсмены показывают максимальные результаты, и это привлекает как публику, так и спонсоров?

— Не думаю, что это имеет перспективу. Бессмысленно скрывать, что с допингом можно достичь более высоких результатов, чем без него — иначе бы такой проблемы не существовало. Но разрыв не настолько велик, чтобы учреждать «отдельный» спорт. Имиджевые и моральные минусы же существенны. Простой пример: в современном профессиональном боксе две структуры сотрудничают с WADA, третья — нет. И мы не видим, чтобы в ней был спорт принципиально другого уровня. Терминаторов и киборгов там нет. Просто риск для здоровья и жизни спортсмена гораздо выше.

Е. Слюсаренко

http://mn.ru

(Дата обращения 26.12.12)